svetlana_panina

Когда Котя была маленькой, в мире было очень много незнакомых вещей. Каждый день приносил на блюдечке встречу с чем-то новым, что нужно было понюхать, потрогать и запомнить название. Особенно много блюдечек появилось, когда Котю познакомили с детским садом.

Детский сад - это такой большой зеленый дом, в котором в разных комнатах целый день живут дети. Много-много детей и совсем чуть-чуть взрослых по имени Воспитательница и Лена, и ванна. Котя долго не могла понять, почему всех взрослых теть в детском саду звали Воспитательница, но ей объяснили, что это такая работа. Если тетю зовут Воспитательница, то она для детей главная и ее надо слушаться. И Лена - это имя. Совершенно не понятно, почему Воспитательницу Лену надо было звать "и Лена", но это было полбеды. Самая беда была с ванной. Если Воспитательницу и Лену забывали назвать и ванной, она делала злое лицо и несколько раз повторяла: "И ванна! Запомните, дети, "И Лена, и ванна!" Еще к воспитательнице надо было обращаться не "ты", а "вы". Но это понятно. Если ты одновременно и Лена, и ванна, то это как будто два человека. А когда человека два, про них говорят "вы".

Кстати, ванны в детском саду не было. Это потому, что детский сад - вовсе не настоящая квартира. В настоящей квартире у Коти ванна была. Зато, занавески на окнах в детском саду были, как настоящие. И еще картина - она висела на стене, на ней был нарисован красивый кудрявый ребенок. Мама сказала, что это картина Ленина. Это было понятно. У Коти дома тоже была картина. Папа сделал ее выжигателем и повесил над кроватью Коти. На картине была девочка, похожая на Котю, только намного меньше размером. Это была картина Котина. Значит, у воспитательницы Лены была картина Ленина. Котя решила, что молодой ребенок - это сын воспитательницы. Однажды она набралась смелости и спросила у нянечки про картину:
- А это Ленин сын?
- Нет, глупая. Это дедушка Ленин, не знаешь что ли? - засмеялась нянечка.

Котя была поражена. Как такой молодой мальчик мог быть дедушкой? Но что-то мешало ей спросить это у взрослых.

В детском саду взрослым вообще не стоило задавать вопросы. В первое время Котя еще пыталась узнать, почему надо спать и сидеть на горшке тогда, когда не хочется? И почему нельзя играть и листать книжечки, когда хочется? Но ответ всегда был один : "Тут тебе не дома!" Видимо, и с дедушками было так же. Это дома на фотографиях Котя могла выглядеть, как Котя, а Котин дедушка мог выглядеть, как дедушка. В детском саду все было не так, как дома, все было наоборот. Поэтому Ленин дедушка мог быть одновременно дедушкой и Лены, и ванны, и выглядеть, как мальчик.

По всему выходило, что Ленин дедушка был не самым приятным человеком. Каждый раз, когда дети шумели или размазывали друг по другу кисель, воспитательница показывала на картину и говорила: "Дети, дедушка Ленин все видит!". Это было немножко страшно, как это так - картина и вдруг видит! Поэтому становилось тихо. Котя тоже боялась и молча возвращалась к сражению с киселем, который был настолько скользкий, что постоянно пытался вернуться обратно в стакан. Иногда побеждала Котя. Иногда кисель.

Хуже всего было сражаться с яйцом. В детском саду яйца всегда были очень странными на вид и на ощупь. Во-первых, очень твердыми. А во-вторых, в середине у них было что-то не то. Дома яйца выглядели совершенно безопасными. Например, как омлет. Или еще "всмятку". Самое любимое, как варила бабушка "в мешочек". На самом деле, конечно, никакого мешочка у яиц не было. Название "в мешочек" означало для Коти "самое вкусное яйцо в мире, потому что варила бабушка". Так вот, в детском саду яйца явно варила не бабушка. То, что должно было быть внутри яйца и называться "желток", выглядело как твердый шар от детского бильярда, было зеленого цвета и совершенно несъедобно ни на вид, ни на ощупь. На вкус Котя это даже пробовать не рисковала.

Какое-то время все было прекрасно. Котя научилась аккуратно обдирать с яйца то, что она называла "белток". Белое и вкусное отправлялось в рот, а зеленый, наверняка отравленный колобок оставался на тарелке или тонул в стакане среди остатков компота. Но нянечка однажды отследила этот маневр и потребовала у Коти все съесть.
- Я не хочу это есть.
- Это обычный желток. Ешь.
- Желток желтый. А это - зеленое.
- Это снаружи он такой. Просто долго варился. Внутри он желтый. Ешь, тебе говорят.
- У меня не получится!
- Вон, дедушка Ленин на тебя смотрит. У него все всегда получалось. Ешь!

***

В кабинет медсестры детского сада Котя вошла уже умытая, но все еще шмыгая носом.
- Вот, привели красавицу, - сказала нянечка, незмаетно толкая Котю в спину. - Может, она заболела?
- А что случилось?
- Может, дома отравилась чем-то?
- Ну, давайте я ее подержу до конца дня в изоляторе, понаблюдаю.

Котя не верила своим ушам. Целый день в изоляторе! Счастье-то какое! Когда дверь за нянечкой захлопнулась, медсестра повернула к Коте уставшее лицо и сказала:
- Ну и чем ты сегодня "отравилась"?
- Мама, так ты уже знаешь, что зеленый желток был отравленный!?

Коте ужасно повезло. Ее мама работала в детском саду медсестрой. Об этом нельзя было говорить другим детям, чтобы они не плакали и не скучали по своим мамам. Поэтому Котю приводили в медкабинет только в экстренных случаях. Когда Котя коленку разбивала или вот, как сегодня, проиграла в войне с обедом. Все-таки когда родная мама работает недалеко от места, где детей кормят отравленными желтками, - это всегда надежда на спасение.

- Беда с тобой, Котя, - вздохнула мама. - Разбаловали мы тебя с папой. Когда ты научишься есть, как человек?
- Я, как человек, уже умею!
- А рыбные котлеты почему вчера не ела? А манную кашу утром? А кисель - всегда в стакане вперемешку с желтком оставляешь!
- Но люди же такое не едят! Только дети!
- Вот, я и говорю... Ладно, иди в изолятор, в тетрадке порисуй. Сегодня не будем задерживаться, сразу домой пойдем, пора яйца красить.

Яйца красить. Вот еще новости. Как будто мало было на сегодня Коте зеленого желтка. Давайте еще сделаем зеленый "белток". Но вдруг что-то теплое и приятное зашевелилось у Коти в животе, какие-то яркие картины возникли в голове и среди стеклянных шкафов и кафельных стен как будто запахло праздником.

Откуда-то Котя вспомнила сладкое слово "паска". Так назывался праздник, про который нельзя было никому рассказывать, что ты его празднуешь. Потому что у папы могли быть неприятности. Котя никак не могла понять, какие неприятности могут быть от праздника, в который полагалось кушать самый вкусный на свете пирог - сладкий, с сахарной белой верхушкой, посыпанный разноцветным пшеном. Пирог назывался "паска", поэтому и праздник назывался "паска", чего непонятного? Паска - это даже дети знают, в песочнице делают маленькие пасочки и кормят ими игрушки. А взрослые делают большие паски и их можно есть людям. Хотя, если подумать, в этот праздник еще едят крашенные яйца. Вот наверняка у папы все неприятности от них. Котя после сегодняшнего зеленого желтка папу очень хорошо понимала.

Красить яйца оказалось весело и нестрашно. Сначала Котя помогла маме наколупать с больших луковиц много рыжих шкурок. Мама сказала, что если варить яйца в "луковой шелухе", они станут красными. Странно, шелуха желтая, а яйца будут красными, на это чудо стоило посмотреть. Мама задумалась, а потом достала нитки и веточки укропа и петрушки. Обвязав вареные яйца разными листиками она погружала их в кастрюльку, где кипели "сорок одежек и все без застежек". Яйца выходили оранжевыми и красными, в крапинку, полосочку, с листиками или просто какой-то размазней. Эти последние мама откладывала со вздохом в сторону и говорила: "Сами съедим".

Вечером следующего дня приехали дедушка и бабушка. В руках у бабушки была корзинка, из которой пахло так, что хотелось тут же закрыть глаза и нырнуть в эту вкуснятину целиком, и там навсегда остаться. Котя потянулась руками к корзине и тут же бабушка строго сказала:
- Завтра с утра разговеемся. Паски-то и яйца еще не свячёные.
Котя ничего не поняла, но на всякий случай расстроилась. Наверное, "разговеемся" - это что-то из разряда неприятностей после крашеных яиц. А вот зачем делать паски "свечёными"? "Свечёные" паски есть нельзя, потому что на них свечой накапали. Котя видела такое - в паску вставляли тоненькую свечку и свеча капала воском прямо на белую верхушку. Свечи есть нельзя. Значит, и "свечёную" паску - тоже.
- Ну, что, ты уже собралась, едем? - обратилась бабушка к маме. Мама замялась.
- Да сегодня мой на ночном дежурстве. Котю не с кем оставить.
- Чего ее оставлять? С собой возьмем, - загремел на всю квартиру дедушка, подхватил в одну руку корзину, во вторую - Котю и они поехали.

Дедушкина машина называлась "Москвич". Котя уже знала буквы. На руле дедушкиной машины были буквы "И" и Ж". Вместе это получалось "Иж". Намного легче сказать "иж", чем "москвич", но непонятно было, что такое "иж". Что такое "москвич" Котя знала. Есть такой город Москва. В Москве живут москвичи. Значит, дедушкина машина тоже раньше жила в Москве. Может быть, в Москве и трамваи тоже называют "москвичи". И дома - "москвичи". В Москве все может быть. Очень непонятный город.

Однажды мама и папа взяли Котю с собой в Москву. Родители целый день ходили по странным местам, смотрели разные картины, а потом мама и говорит папе:
- Ну все, Котя уже устала. Давай только посмотрим цирк Василия Блаженного и домой.
Котя оживилась. Цирк она уже знала. Например, бывает цирк шапито. Это такой большой дом из материала, такого, как одежду шьют. Только очень яркий. И там бывают клоуны.

Котя аж подпрыгивать начала, так ей хотелось увидеть цирк. Родители шли по широкой, просторной улице. И мама говорила:
- Гляди, это - кремль. Это мавзолей. А вот и цирк Василия Блаженного.
Кремль и мавзолей Котя не рассмотрела, потому что во все глаза смотрела на яркие, словно игрушечные наконечники на башенках милого домика. Каждая крыша была раскрашена по-своему. И зеленая там была в полосочку. И красная в кружавочку. А самая самая верхняя луковка блестела золотом. Это было намного красивее и веселее, чем в самом лучшем шапито!
- Музей уже закрыт! - Буркнули в каком-то окошке, когда родители Коти попросились внутрь ажурного здания.

Котя очень огорчилась, что цирк в Москве называется музей и он закрыт. Но расстраивалась она недолго, потому что невозможно грустить, если папа подхватил тебя под мышки и посадил себе на шею. Когда в один и тот же момент тебе страшно и весело, хочется визжать и смеяться, а не плакать.
***

Дедушкин "Москвич" остановился у кирпичной ограды, из него как мячик выпрыгнула бабушка, как зубная паста выдавилась мама и, как ватная кукла, вывалилась Котя. В машине ее разобрал сон, а собрать обратно Котю никто не успел. Последним из машины вышел дедушка, закрыл все окна, проверил двери и семья выдвинулась по направлению к большим решетчатым воротам. Перед воротами мама и бабушка повязали на голову косынки, а дед снял кепку. Потом все сделали странное движение рукой и поклонились. Котя спросонья ничего не могла понять. Но косички под косыночку спратять позволила. И честно помахала рукой возле лба, плеча и пупка, как это делали взрослые. Что-то знакомое показалось ей в очертаниях места, куда они приехали. Где-то Котя уже видела крышу, похожую на эту. Золотая луковка на самой верхушке была точь-в-точь такая, как в цирке Василия Блаженного в Москве. Только тут она была одна и размером побольше.

Внутри было темно и чем-то пахло. Горели свечки, бородатые мужчины в длинных платьях куда-то ходили, что-то непонятное говорили или пели. Один - самый большой и бородатый, в красивом белом наряде махал какой-то штукой, из которой шел дым. Все это было настолько странно, что Котя прикусила себе указательный палец, да так и застыла в изумлении, с пальцем во рту. На какое-то время это помогло Коте воздержаться от вопросов взрослым. А вопросов было много. Почему на улице не продавалась сладкая вата? Где она - розовая, желтая, белая, липкая? Всегда аппетитная, и всегда мама запрещала ее есть, потому что "неизвестно, кто и какими грязными руками эту вату готовил". Где леденцы на палочке и песочные орешки, завернутые в целофан. Где воздушные шарики? Круглая арена с опилками? Акробаты? Лошади с огромными кисточками на голове?
- А ну не грызи ногти! - вдруг зашипела на Котю старушка, которая меняла сгоревшие свечки совсем рядом.
Котя не знала, зачем кому-то в принципе могло понадобиться "грызть ногти", но палец от зубов на всякий случай подальше убрала. Рот внезапно оказался свободен и самый главный вопрос выпорхнул из Коти вслух и зазвенел звонкой пташкой под самыми куполами:

- Мама! Ну так когда же в этом цирке покажут клоунов?!